"Мы живы. 16 марта чудом уехали из Мариуполя. Вашими молитвами. Приютил добрый муж Саша. Слава и дети пошли добывать в селе еду. Решаем, как добраться до Запорожья.
Верю, что мои родные живы. Все, кто что-нибудь о них знает, напишите, пожалуйста".
Так на следующий день после выезда из осажденного и уничтоженного россиянами Мариуполя 33-летняя стилистка Маша Адаманова сообщила в инстаграмме, что она жива. И она вырвалась из города.
Ее семья провела 24 дня войны в соседской квартире, без газа, света и воды и подвале на 40 человек. Маша практически не отходила от своего дома, чтобы не рисковать жизнью.
Если бы с ней что-то случилось, ее восьмимесячному сыну Владику, питающемуся маминым молоком, просто нечего было есть.
16 марта, без объявленного коридора, в свой страх и риск, семья Маши решила выезжать из Мариуполя. И им удалось стать одними из тех, кому это удалось. Она, ее трое детей и мужчина выжили. Теперь они ищут новое жилье и родных, с верой, что они живы.
Ниже – прямой язык Маши.
***
Я жила в Мариуполе с самого рождения, с 1988 года – сейчас 33.
Здесь я ходила в детский сад, школу, университет и работу. Очень люблю свой город. Оно является коктейлем по истории и индустрии, симбиозом всего.
За последние годы оно изменилось. Люди стали интересоваться историей Мариуполя, восстанавливать старинную дверь и здания, искать интересные туристические маршруты.
У нас есть старая водонапорная башня в центре города, ее как раз отреставрировали. Несмотря на заводы, отравляющие атмосферу, город зеленый.
У нас есть море, до войны 2014 было много отдыхающих, потом все пошло на убыль. Также море, при содействии "Метинвеста", постепенно отравляется ( только 9 февраля 2022 года Госэкоинспекция насчитала около миллиона гривен убытков за выбросы "Азовсталя", входящего в группу "Метинвест", в Азовское море).
Но люди приезжали: и в Мариуполь, и в ближайшие поселения – Мелекино, Белосарайскую косу. На косе есть заповедник, очень красивое место с чайками. Их можно было послушать.
Все мое детство прошло в городском саду Мариуполя и парке "Самолёт", от которого сейчас практически ничего не осталось. Сегодня я увидела фотографию, кусочек фотографии дома, в котором выросла – там нет окон.
Но я получила отличную новость – мамочка и бабушка живы! Они в подвале. Бабушке 87 лет, она почти не ходит, добрые люди просто снесли ее в подвал. Только я не знаю, есть ли что пить и есть. Ищу любую возможность вывезти их.
О еще одной бабушке, живущей в центре, напротив Драматического театра , ничего не знаю. Ей 86 лет, у нее 5 этаж и слабое сердце. Это очень болезненно и… очень по-живому.
Периодически меня трясет. Но я смотрю на себя и понимаю, что очень хорошо держусь – думаю, это благодаря детям. Я им нужна. Нет времени опускать руки.
***
Первые звуки появились еще 23 февраля ( речь идет об обострении на фронте до российского вторжения – УП ).
С мужем мы переложили детей на другую сторону квартиры, с восточной – на западную, потому что были слышны взрывы. Но как только мы это сделали, взрывы начались с другой стороны – кто-то решил запустить салют в 4 утра.
А уже 24 числа мужчина разбудил меня со словами "В Киеве начались обстрелы". В этот день мы как раз должны были ехать в гости к нашим друзьям в Ирпень. Билеты были на руках, но я решила, что не уеду.
На самом деле, в Мариуполе были такие настроения, что все очень быстро решится. 21 век, ну люди же умеют разговаривать, в конце концов!
Каждый день было ощущение: "Ну, пожалуй, еще несколько дней", "Ну должен же быть какой-то выход!", "Ну, может, зеленый коридор?", "Ну, может, что-то...". И вот это растянутое ожидание, когда сам себя пролонгируешь… затягивает, как в воронку.
С началом войны мы переехали к соседке на второй этаж, потому что на пятом было высоко и опасно. Наш дом стоит прямо напротив родильного, куда сбросили бомбу .
Это был самый страшный момент. Мы собирались пить на кухне чай, который соседка подогрела на костре – газа тогда уже не было. Боковым зрением в окне я увидела вспышку света и все, что я успела сказать, "ложитесь". Вернее, не успела.
Взрывная волна повалила нас всех на пол.
Упал Владик, это мой маленький сынишка, ему 8 месяцев, сверху на него упал Ярослав, а потом Виктория, соседка. Вылетели окна, хотя они были и проклеены.
Мне даже в голову не пришло, что это мог быть авиаудар – до этого были только "Грады".
Своих старших детей, им по 8 лет, учитывая опыт 2014-го я научила, что в таких ситуациях нужно бежать в укрытие – маленький амбар у несущей стенки. Третий мой сын, находившийся в другой комнате, так и сделал. Он лег лицом в пол, обхватил голову руками и открыл рот.
Ярик потом тоже туда юркнул. Виктория забежала в ванную. Я подхватила Владика на руки, подумала, что у меня есть время добежать.
Но тут прилетела вторая бомба, и меня просто унесло в стену.
Нас спасло то, что она была обшита гипсокартоном, мы только ударились головами. А весь удар пришелся мне на руки – они теперь содраны. Мы упали, как-то доползли до амбара и пережидали уже там.
К тому моменту мы жили в квартире соседки, хотя там не было света, газа и связи. А когда вылетели окна, то перебрались в подвал. Суммарно мы жили там примерно неделю.
Были более тихие ночи, но спрогнозировать это невозможно. Обычно ты спишь, происходит взрыв, и такое впечатление, будто тебе к уху приставили ужасную хлопушку.
Но дети были умничками – держались очень стойко. Хотя сейчас у них очень много вопросов, на которые у меня нет ответов: "Мама, а почему война?"
***
В подвале нас было где-то человек 40. Все сплотились, помогали друг другу, со стрессом справлялись шашками и шахматами. В подвале всегда был небольшой огонек – у кого-то фонарики, у кого-то свечи.
У соседки был день рождения, так ей пели песню Крокодила Гены "Голубой вагон".
Еда у нас была. У меня большая семья, трое детей, поэтому я человек запасливый. Как только началось, мужчина с соседкой сходили на рынок, купили много продуктов.
Когда выключили свет, нам очень сыграла на руку погода – была минусовая температура, многие продукты можно было хранить на балконе. Мы варили супы, каши, ели печенье.
Когда пропал газ, мы готовили на костры на улице. Организовали такие… типа мангалы. Взяли дома решетку из духовки и на ней готовили еду. Этим занимался мой муж.
Каждый день в 6-7 утра, когда заканчивался комендантский час, мужчины выходили на улицу, разжигали огонь, грели воду и готовили, пока тихо. Появлялись выстрелы – все забегали в подъезд, в укрытие.
Со временем люди, вероятно, привыкают ко всему. Есть взрыв – "а, это где-то далеко".
У меня грудной ребенок, поэтому я поставила себе установку – не выходить вдали от подъезда. Если меня где-нибудь прибьет, то чем кто ее согласует? Потому убитых я не видела. Видела женщину с перевязкой, обломочным ранением, которая заходила к нам в подвал пережидать обстрел.
Когда по городу началось мародерство ( начинает смеяться – УП)... Мы ходили навещать мою бабушку и видели, как возле центрального универмага лежат разные пары обуви. Люди хватали все… Может, шопинг был способом справиться со стрессом?
Это минута юмора, но он такой… истерический.
Рядом с нашим домом был магазин со сладостями – мы пошли в него, когда кончилась вода. Там уже было открыто, кто-то вошел к нам. Взяли какое-нибудь печенье – мы, кстати, до сих пор его едим.
О чем я думала в подвале? Я до конца верила, что все будет хорошо. У меня была внутренняя уверенность, что я выживу, мои дети выживут. Многие молились. Я не исключение, хотя и не могу себя назвать верующим человеком.
Да, я сейчас не знаю информации о других своих родных, но я верю, что они живы, что с ними все хорошо.
Еще я постоянно думала, чем кормить детей, какое занятие им придумать, как отвлечь их. Ведь все настроения дети впитывают очень быстро. Мы под фонарик читали "Гарри Поттера", Туве Янссон о Муми-троллях.
***
"Зеленый коридор" мы ждали очень долго.
Но не было никакой связи, и узнать тот же коридор можно было только в нескольких местах, где ловил Киевстар. Официальная рассылка не всегда доходила. Было очень много фейков.
Поэтому люди стали собираться в колонны самостоятельно. Мы выезжали утром 16 марта на машине нашей соседки – в салоне было 9 человек и 2 домашних животных. Коридора, официально, не было.
Я поднялась в свою квартиру убрать вещи и увидела много разрушенных домов. Просто стояла и смотрела. Ничего сказать не могла.
Жалею, что не забрала фотоальбом, только три детских фото в рамочках. А так это вещи у нас были собраны. Как только все это началось, мы все собрали портфели – мы свои, дети свои. Они, конечно, набрасывали туда игрушек ( смеется – УП ), но я их немного перебрала.
Из окна машины видела выбитые окна, порванные троллеи, разорванные снаряды. Снаряды валялись там, где вчера бегали мои дети.
Я смотрела на город и чувствовала себя, будто в книге Чака Паланика "Бойцовский клуб". В фильме есть момент, когда пара стоит и смотрит, как рушится город.
Без коридора ехать было страшно. Но когда мы встретили еще несколько машин, стало немного легче. Даже была небольшая тянучка. Все ехали с белыми лентами, у нас это были салфетки – нацепили все беленькое, что было.
Российских блокпостов не было, но те, кто уже уезжал после нас, 17 марта, рассказывали, что они появились.
В поселении под Мариуполем, где мы сейчас находимся, уже висят российские флаги. Но здесь тихо. Это наш перевалочный пункт – мы думаем, куда двигаться дальше.
***
Пока я лежала в подвале, часто представляла тот момент, когда я уезжаю из Мариуполя, а потом возвращаюсь. Спрашивала себя, что я чувствую. И я не смогла вообразить. Я сразу заплакала.
***
27 февраля, на четвертый день войны, в своем инстаграмме Маша выложила фотографию с детскими колясками на фоне подвала и поделилась стихотворением, которое она написала в 2014, со словами:
"Я никогда не думала, что придется пережить еще раз в таком масштабе".
Страшно, когда война
Смотрит в твоё окошко.
Солнце было вчера
На детской моей ладошке.
Прыгали по стене
Яркие блики света,
Утро в постылой мгле
Снова не даст ответа.
Страшно, когда гудки
Вечные палиндромы,
Сверлят тебе внутри
Дыры и катакомбы.
И выдыхаешь день,
Тяжестью подсвинцовой.
Вечер красит закат
В кроваво-пунцовый.
Но наступает ночь,
Мы зажигаем свечи,
Яркой своей души,
С верой, что будет легче.
Ольга Кириленко, УП